— Извини, я… не знала. Можем потом поговорить, я не против, — сконфуженно сказала женщина и неловко улыбнулась.

— Так вы проводите нас к храму? — решила увести разговор с неудобной для всех темы.

— Конечно, как только твоя сила пробудится. Сейчас бесполезно. Это будет лишь красивая груда камней, — вздохнула Мария и поднялась на ноги, подхватив свою кружку. — Еще что-нибудь? — намекая о напитке.

— Мне морс! — двинула к ней свою пустую посуду.

— Повтори, — отозвался Учитель.

— Так, значит, мне в четырнадцать лет сюда приходить?

Мария отошла в смежную комнату, так что беседу продолжила.

— Можешь и в четырнадцать, а так в любое время как пожелаешь. Но к храму только когда сила окончательно проснется, — чуть громче ответила, чтобы я услышала. — Неужели старейшины ничего не оставили после себя? Это же их долг. Как и назначение приемников.

— Нет, — уже сказал Орфео и фыркнул, сложив руки на груди. — Они продали Гильдию Йонко Кайдо, после того, как все дружно решили, что Драко, предыдущего Хранителя, им больше не видать как и его сил, и благополучно скончались. Ни знаний, ни приемников. Зато уверенные, что теперь-то народ точно защитят, — в голосе звучала доля сарказма.

Ага, больную тему задели.

— И что продали? — Мария вернулась с тремя кружками, раздавая нам.

Я поблагодарила кивком и глотнула кисло-сладкий напиток.

Учитель криво усмехнулся и бросил взгляд на меня, но промолчал, тогда как женщина удивленно вскинула брови, явно не веря.

Что это еще за пантомима?

— У них массовый маразм случился? — поразилась она и вернулась на свое место, напротив меня.

— Видимо. Ведь они сами и отправились на переговоры к Йонко. Только двое вернулись.

— Вот ведь… — впечатлено покачала головой смотрительница.

— Неужели вы не покидали этого места? — совсем не верилось, что она все тридцать лет сидела тут, в крепком деревянном доме с курами и садом.

— Нет. Ни разу, — ответила мне. — Наш род контактирует только со старейшинами. И с Хранителями. Мы не участвуем в жизни народа, но отвечаем за историю и традиции его. Хроники пишем тоже мы, и за Храмом следим.

— И вы тут совершенно одна? Вам не скучно?

Я от одиночества вообще с ума сходила, несмотря на то, что во дворце куча народу, но для всех я была принцесса, к которой просто так обращаться нельзя. И им было все равно, что я тоже ребенок, которому хочется общения.

— Нет. Что ты, — смех у женщины очень мягкий и приятный. — Тут дел столько, что и скучать некогда. Да и родители отошли в мир иной около десяти лет назад. Жить… в обществе для меня невозможно. Я привыкла к такому укладу и ломать себя, чтобы быть окруженной людьми и терпеть их… нет, — оно чуть грустно помотала головой.

— А получается, что Учитель узнал о вас, и нарушил традицию, — дополнила и выразительно глянула на Орфео, который сидел спокойный и наслаждался квасом.

— Станет старейшиной, значит, — легко пожала плечами Мария. — Выбора все равно нет. Как и старейшин, что будут указывать. А ты как пробудишь силы, так и назначишь его им.

— Я? Почему?

— Хранитель становится лидером народа.

— Но… — я нахмурилась. — Я и так наследная принцесса Арселии. Мне как бы одной страны хватит.

— Точно, род Тер же, изгнанники, — хлопнула по лбу ладонью Мария, вспоминая. — Достигли небывалых высот на новой земле и в новой нише. А ведь раньше это был род, занимающийся сельским хозяйством и кормящий весь народ.

Слова звучали ошеломительно. То есть как это крестьяне? В короли, бросив косу?

— Выходит, — осторожно начала я, — каждый род занимался разной деятельностью?

— Верно, — кивнула женщина, а Орфео прислушивался, ему тоже стало интересно. — Родов было много и все многочисленны, и каждый был у дел. Мой род — жрецы. Мы всегда были на особом счету у Дракона и Хранителя, отвечали за историю и обучение будущих поколений, и по легендам первый Хранитель был как раз наш предок, что нашел подход к Дракону и был лидером народа. Аспиде — охотники и животноводы, никто лучше них не понимает живность. Луна — рыболовы и навигаторы, лучше них никто не чувствует море, и они так же переменчивы как и вода. Вендетта — воины, защитники всего народа, в любой беде надеяться стоит только на них. И Тер — крестьяне, чувствующие землю и имеющую с ней особую связь. Но еще около трехсот лет назад, когда мы устроились на этой земле, достроили замок и деревню, где все жили, то упразднили эту систему деления, ибо нас было мало, чтобы кучковаться дальше. Только наша роль не поменялась, у рода Прэтт, оттого мы и ушли от всех сюда, к Храму.

Интересно. И куда больше информативно, чем мне рассказывали раньше. Значит, Мария кто-то вроде Бертрандо для меня, только рассказывает историю народа моря, а не устраивает пропаганду, как тот.

— Ладно, — хлопнула в ладони смотрительница, вырывая нас из раздумий. — Чем вы займетесь дальше? Вернетесь в замок?

— Нет. У нас поход по острову. Учеба и карту нарисовать хотим, — пробормотала я.

— Можете задержаться тут, если не торопитесь, — улыбнулась женщина, явно надеясь на согласие.

Я лишь глянула с вопросом на задумчивого Учителя. Ему решать.

— Можно, по идее… — протянул он и погладил щетинистый подбородок. — Обойдем округу, составим черновики, — покивал.

Мария продолжала с теплом улыбаться нам.

Нубия решила побегать по территории особняка вместе с раптором и изучить местность, особенно, что это там за загадочные деревянные конструкции вдали на лугу.

Мария с Орфео сидели во дворе и наблюдали за счастливым ребенком, каждый погруженный в свои мысли. Мужчина пытался разложить в голове полученную информацию и понять, какую пользу из этого можно получить. Смотрительницу раздирало любопытство — ей хотелось познакомиться с этими двоими, понять их и разобраться в людях, ведь никого кроме матери и отца не знала, лишь в детстве видела несколько раз прошлых старейшин.

— А… — подала голос Мария, пытаясь обратить на себя внимание задумавшегося мужчины.

Как только он посмотрел на нее с вопросом, то продолжила свою мысль.

— Я чувствую… близкое родство между вами. Тобой и девочкой. Ты ее отец?

Орфео, сглотнув, неожиданно побледнел и отвел взгляд в сторону. Женщина ощутила, что сделала что-то не так и порывалась извиниться, загладив вину.

— Прости! Я не хотела тебя расстроить!

— Извини, — мотнул головой мужчина, будто пытался что-то скинуть с нее, и отвернулся. — Я… когда-то совершил ошибку. Глупую. И хочу исправить. Сделать все, что смогу. И, прошу, не говори ничего. Я сам… когда-нибудь… — и сжал кулаки.

— К… конечно, — торопливо закивала смотрительница. — Каждый человек имеет право на тайну.

Неловкость между ними разбил голос девочки, которая на всей доступной ей скорости неслась в сторону дома, а за ней бежал Риппер, пытаясь отогнать от хозяйки явно злую и темную жужжащую тучу.

Нуби буквально влетела на крыльцо и спряталась за Орфео, обиженно забормотав:

— Они кусаются!! Почему вы не сказали?! — в золотых глазах стояли слезы, а на щеке и открытых руках стали появляться красные пятна.

— Ох, горе! — всполошилась Мария и подскочила с места. — Идем скорее, обработаем! И зачем ты полезла к пчелам?

— Там был сладкий мед… ну, я и… — шмыгнула носом девочка и скрылась с женщиной в доме.

— Бедствие, а не горе… — как-то разбито вздохнул оставшийся в одиночестве мужчина и посмотрел в голубое небо, которое с утра успело избавиться от тяжелых туч, так и не пролив ни капли дождя.

Глава 24. Память

У Марии мы задержались почти на два месяца.

Два месяца, полные обучения, информации и заданий от Орфео и самой женщины.

Это оказалось сложно. Если я раньше предполагала, что Бертрандо заваливал скучными лекциями, а Катрина издевалась над моим телом, то все это было лишь глупостями. А вот когда за меня взялись эти двое, посчитав, что я слишком слабая и глупая, то Ад пришел на землю.